В ВОЗДУШНЫХ БОЯХ НАД КЕРЧЕНСКИМ ПОЛУОСТРОВОМ…
В 1960–1980-е годы в Научный архив Керченского историко-археологического музея поступили первые анкеты и воспоминания ветеранов 230-й Кубанской штурмовой авиадивизии — непосредственных участников боёв за Керчь.
Среди документов и материалы по 43-му гвардейскому штурмовому Краснознамённому Волковыскскому авиаполку. Четырнадцать авиаторов этого полка в годы войны стали Героями Советского Союза. В боях за освобождение Керчи и Керченского полуострова из личного состава 43-го гвардейского штурмового ШАП погибли 30 лётчиков и воздушных стрелков.
Во время встречи в Керчи 21–23 мая 1988 года ветераны полка передали листовку «Боевой путь 43 гвардейского штурмового авиаполка 230-й Кубанской штурмовой авиадивизии 4-й Краснознамённой воздушной армии». В ней перечислены имена авиаторов, которые за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, были удостоены звания высшего воинского отличия. Также отмечается, что 9 февраля 1943 года 590-й ШАП — за проявленные в боях за Отечество отвагу, стойкость, мужество, дисциплину, организованность, героизм был преобразован в 43-й гвардейский ШАП.
В переданных в архив материалах ветераны рассказывают о себе и своих боевых товарищах.
Капитан в отставке, военный переводчик Георгий Афанасьевич Литвин — в 43-м гвардейском ШАП гвардии старшина, воздушный стрелок. На самолёте штурмовике Ил-2 он совершил 57 боевых вылетов, сбил четыре истребителя противника, из них два — над Эльтигеном. Кавалер ордена Славы II и III степени, к третьему ордену был представлен, но не награждён (наградной лист затерялся в армейских штабах).
Г. А. Литвин в своих мемуарах «Я был воздушным стрелком» обращает внимание, что в Керченско-Эльтигенской десантной операции авиация 4-й воздушной армии поддерживала наземные войска на обоих плацдармах, захваченных десантными частями. Он описал боевой вылет шестёрки «Ил-2» к Эльтигенскому плацдарму 2 ноября 1943 г. Группу вёл штурман полка капитан Антон Яковлевич Коновалов. Последним шёл младший лейтенант Мансур Зиянбаев, это был его второй боевой вылет.
Георгий Литвин вспоминал: «Подошли к Керченскому проливу. Над Эльтигеном дым, взрывы снарядов, бомб. В воздухе носятся истребители — воздушный бой. Падают сбитые самолёты. Мы с ходу сбрасываем бомбы, снижаемся, стреляя из пушек и пулеметов, проходим вдоль плацдарма. С земли по нам бьют из всех видов оружия. На нас устремляются «мессершмитты», но прикрытие на месте, и мы благополучно выходим из боя.
Самолет Зиянбаева, как часто бывает в группе с замыкающим, отстал. Для немцев такие самолёты — подарок, их сбивают в первую очередь. Я открыл огонь по атакующим нас двум “мессершмитам”, отбил атаки. Это их не остановило. В наш самолёт попало несколько пуль крупнокалиберного пулемёта, не причинив особого вреда, но СПУ (самолётное переговорное устройство) отказало. Поэтому лётчик не мог слышать мои команды и делать маневры при отражении атак вражеских истребителей. К тому же нас прикрывал только один “ЛаГГ”, хотя и делал своё дело мастерски. Немцы прекрасно понимали своё преимущество и, видимо, решили с нами разделаться окончательно. Они парой пошли в атаку на Зиянбаева, а тот почему-то стал уходить по прямой на максимальной скорости, — как раз то, что и нужно “мессам”. Я взял в прицел ведущего, и когда он приблизился к нам метров на двести, нажал на гашетку. Видимо, попал. “Мессер” взмыл вверх, где его сразу настиг идущий мне на помощь “ЛаГГ” прикрытия. За самолётом потянулся чёрный шлейф. Увлёкшись ведущим “мессершмиттом”, я упустил его ведомого. Тот, не теряя времени, подобрался ко мне снизу и попал в “мертвое пространство” Опасность всегда страшна своей неожиданностью. Когда в “мёртвом пространстве” нашего самолёта оказался “мессершмитт”, а лётчик на мои команды не реагировал, мне стало ясно: конец. Тогда я решился на немыслимое, — стрелять через фюзеляж собственного самолёта… Всё произошло мгновенно. Я прошил пулемётной очередью фюзеляж своего самолета. Зиянбаев тут же среагировал, посчитав, что самолёт достала очередь незамеченного им немца, моментально скользнул влево. Это нас спасло: короткая очередь “месса” не задела, но зато он напоролся на мою. Это была длиннющая очередь отчаяния, от которой пулемёт захлебнулся и отказал, а немец, перевернувшись на спину, устремился к земле. И тут же, с ужасом посмотрев на изрешечённый фюзеляж собственной машины, решил проверить, не задеты ли тяги рулей: при пилотаже они могут легко оборваться, и самолёт свалится на землю. Я раскрыл “райские ворота” (так шутя мы называли бронированные створки, прикрывавшие кабину стрелка) и полез смотреть тросы. К счастью, всё оказалось в порядке, и я вернулся в кабину».
В 1975 году гвардии подполковник в отставке Антон Яковлевич Коновалов, во время войны гвардии капитан, штурман авиаполка, передал в фонды историко-археологического музея наколенный бортжурнал лётчика-штурмовика, штурманские часы, уцелевшую часть бронестекла кабины самолёта Ил-2, спасшего ему жизнь (кабина самолёта была разбита прямым попаданием снаряда зенитного орудия в ходе атаки ж/д эшелона фашистов на станции Семь Колодезей в апреле 1944 г.). В боях за Керчь и Севастополь награждён орденами Красного Знамени, произвёл 97 боевых вылетов.
«В воздушном пространстве над Керчью, — вспоминал он, — был сбит зенитной артиллерией противника трижды, над Севастополем дважды». А. Я. Коновалов описал и встречу с родным братом в Керченском проливе: «Моя группа самолётов, выполнив боевое задание, стала отходить от цели. Мой самолёт сильно подбросило, я почувствовал боль. Кровь заливала глаза. Значит ранен. Передаю команду заместителю… мотор начал давать перебои. Приземлиться на косе Тузла не мог. Пришлось, не перетянув пролив, садиться на воду… Первое касание воды, я ощущаю удар, и меня бросает вперёд, самолёт с шумом погружается в воду… Теряю сознание. Вернулось оно в торпедном катере, где меня откачивали, приводили в чувство моряки. И среди них мой родной брат Павел, командир катера… Теперь уже не кровь текла по лицу, а слёзы радости. Катер полным ходом шёл на “Большую землю”. Над нами пролетали группы штурмовиков с курсом на “Огненную землю”, где их ждали отважные моряки-десантники».
Григорий Саакович Шупик, Герой Советского Союза, в своей анкете участника Великой Отечественной войны отметил, что с середины 1943 года воевал на самолётах Ил-2 старшим лётчиком, командиром звена, заместителем командира эскадрильи 43-го гвардейского ШАП. В боях за Керчь потерял больше всего своих боевых друзей, чем за весь период Великой Отечественной войны.
«02.12.1943 г. Небольшой рыбацкий посёлок Эльтиген… Жестокие бои здесь запомнились мне на всю жизнь.
…Мы летим над Керченским проливом. Ударили зенитки. Их разрывы ложились рядом. Через несколько секунд всё пространство вокруг самолётов стало чёрным. Командир эскадрильи гвардии капитан И. П. Андреев, сделав отчаянный маневр, обманул зенитчиков врага и вывел эскадрилью на цель — на прямоугольники вражеских танков. Над моей головой разорвался зенитный снаряд, мне показалось, будто треснуло и раскололось небо.
Самолёт командира с головокружительной скоростью пикирует на танки с чёрными крестами. За ним все ринулись в бой. Три танка пылают, один перевёрнут. Атака противника сорвана…
В этом бою эскадрилья наносила удары по батарее противника. К обстрелу наших штурмовиков подключились орудия другой батареи противника. Самолёт командира эскадрильи был подбит и врезался в землю… Погибли командир эскадрильи гвардии капитан И. П. Андреев и воздушный стрелок А. Р. Хаджиев».
«05.12.1943 г. Мы поддерживали с воздуха наших славных десантников у Эльтигена. В тот момент вражеский снаряд настиг гвардии младшего лейтенанта В. К. Тихонова и его воздушного стрелка старшего сержанта В. И. Сергеева. Стойко боролся экипаж с наседавшими “мессерами”, но силы были неравными. Самолёт упал в море. Лётчик пропал. Труп воздушного стрелка был подобран моряками на косе Тузла».
Боевые вылеты совершал в составе 3-й эскадрильи 43-го гвардейского ШАП лётчик Михаил Давыдович Шипицын, Герой Советского Союза. Первый свой орден Красной Звезды он получил за семь боевых вылетов. «Да каких тяжёлых вылетов — в сложных метеоусловиях, при сильном противодействии истребителей врага, которые нас встречали всюду, даже на своём аэродроме во время взлёта и при посадке, добивали подбитых в воздушных боях... Это были самые тяжёлые вылеты в моей боевой жизни за время всей войны, так как ещё не имел достаточного опыта на самолётах-штурмовиках Ил-2 (до этого много летал в составе эскадрильи связи штаба фронта на самолётах ПО-2, сделав 433 вылета)».
8 декабря 1943 года его экипаж был сбит в районе завода Войкова. Тяжело раненым в голову, ногу, горящим, последними усилиями ему удалось посадить самолёт на мель вблизи берега у косы Чушка. Рискуя жизнью, моряки и армейцы спасли лётчика и воздушного стрелка Давыдова.
Вспоминает бывший лётчик Михаил Иванович Бахтин: «В одном из вылетов группы самолётов Ил-2 на Керченский полуостров в первом заходе на цель огнём зенитных батарей противника ведомые группы были подбиты, а наземные войска просили сделать ещё один заход на штурмовку войск противника. Ведущий группы капитан Александр Епифанович Бахтинов пошёл один на второй заход, чтобы обеспечить ему хорошую штурмовку противника, истребитель, фамилию его забыл, пошёл за штурмовиком. И огнём своих пушек подавлял зенитки противника. Эти два смельчака с честью выполнили задание и благополучно вернулись на свои аэродромы».
В 1968 г. ветераны-лётчики передали в историко-археологический музей вышедший в Москве в том же году сборник «4-я воздушная армия в Великой Отечественной войне». В нём есть воспоминания воздушного стрелка 43-го гвардейского ШАП Бронислава Антоновича Гавруковича. Первые боевые вылеты на штурмовку противника он совершил в районе Керчи. 11-й боевой вылет, который он совершал с лётчиком Виктором Васильевичем Чепуренко 28 декабря 1943 года, остался в его памяти на всю жизнь.
«В это время гитлеровское командование сконцентрировало в Крыму крупную группировку всей зенитной артиллерии. Когда мы появлялись над Керченским проливом, фашисты открывали такой заградительный огонь, что в воздухе, казалось, не осталось места, где бы не рвались вражеские снаряды.
Экипажам нашего полка поставили боевую задачу уничтожить самолёты противника на Багеровском аэродроме. Мы появились над ним в 4 часа дня. Застав гитлеровцев врасплох, штурмовики разбомбили вражескую боевую технику и живую силу. С воздуха было видно, как горели фашистские самолёты. Закончив выполнение задания, наша группа стала ложиться на обратный курс. Вдруг мой командир заметил радиостанцию и решил её атаковать, при выходе из пикирования вражеский зенитный снаряд угодил в самолёт».
Штурмовик упал на землю. Раненые и обожжённые, они попали в плен. От полученных ранений В. В. Чепуренко скончался на второй день, похоронен советскими пленными в районе Багерово. В феврале 1945 г. Б. Н. Гаврукович совершил успешный побег из лагеря военнопленных в Германии.
Сведения из анкеты зам. командира эскадрильи Тихона Александровича Кучерябы, Героя Советского Союза:
«Боевые действия происходили в очень сложных метеорологических условиях и в сложной обстановке на этом участке фронта.
В начале января 1944 года я получил боевую задачу группой шесть самолётов Ил-2 бомбоштурмовым ударом подавить артиллерию на огневых позициях противника на западных скатах горы Митридат, которая обстреливала наши переправы через Керченский пролив. Задача была выполнена при втором заходе на штурмовку старшего лейтенанта Шипицына. Самолёт получил повреждения, и он сам был ранен в голову, посадку пришлось производить на косу Тузла, немцы хотели взять экипаж живым».
Из анкеты механика по авиавооружению 3-й эскадрильи гвардии старшины Ивана Сергеевича Харькина следует, что он обслуживал самолёты Ил-2, которые дислоцировались в населённых пунктах Таманского полуострова в районе хуторов Ханьков, Джигинка, Тракто́вый. Технический состав в авиации награждали за количество обслуженных самолёто-вылетов. И. С. Харькин за участие в боевых действиях в Крыму награждён медалью «За отвагу», за боевые действия в Белоруссии, Польше, Германии — орденом Красной Звезды. Каждую награду присуждали за 750 самолёто-вылетов, у него их было около двух тысяч.
В наземных частях сражались его родные братья. Василий Сергеевич Харькин погиб, похоронен в д. Юргаков Кут (ныне с. Юркино). Дмитрий Сергеевич Харькин в 1942 г. тяжело ранен, демобилизован, умер в 1957 г.
В статье «Памяти моих товарищей», опубликованной в газете «Керченский рабочий» в январе 1968 года, Герой Советского Союза Г. С. Шупик рассказал о судьбе гвардии старшего лейтенанта Ивана Павловича Гончарова: «2 марта в районе Катерлеза (ныне с. Войково) горящим врезался в расположение вражеской батареи самолёт зам. командира эскадрильи старшего лейтенанта И. П. Гончарова. С ним погиб воздушный стрелок С. А. Курдаев. После себя он оставил патриотическое письмо-завещание жене и сыну».
Полковник запаса И. Г. Цветков (в войну корреспондент газеты «Крылья Советов») опубликовал в вышеупомянутом сборнике о 4-й воздушной армии это письмо:
«Дорогая Тасенька! Строй свою жизнь, как лучше для тебя! Прошу тебя, милая, воспитай сыночка в духе ненависти к фашистскому зверю, залившему весь мир кровью. Я отдал жизнь за Родину, за счастье Вили и твоё, за будущее моего народа и умер с именем Родины на устах. Не грусти, родная моя, обо мне, гордись своим мужем и скажи нашему сыну, пусть будет предан Родине, как его отец, пусть любит свой народ и мстит за меня! Тебе же, Тасенька, желаю многолетней счастливой жизни и здоровья. Помни милая, что я тебя крепко-крепко люблю до последней минуты жизни, с любовью и умер воюя.
Не ждал я смерти, но при встрече с нею мне не было страшно, ибо я знаю, что ты достойно воспитаешь сына, а моя жизнь отдана за дело великого Ленина.
Прошу, Тасенька, если у тебя будет муж, не разрешай ему обижать моего сыночка. Целую тебя и обнимаю крепко-крепко. Поцелуй же за меня сыночка и успокой его. Пусть знает Виля, что его отец был гвардеец, лётчик-штурмовик и погиб за него, за его счастье, за его будущее. Твой Ваня».
Обнаружено это письмо было в его личном чемодане с припиской «Отослать жене после моей гибели».
Полковник И. Г. Цветков приводит иную дату гибели экипажа — 25 февраля 1944 г. Обстоятельства описаны так: при очередном заходе на цель в самолёт И. П. Гончарова угодил зенитный снаряд, лётчику не удалось сбить пламя с самолета, и он направил его на орудия врага.
В завершении статьи о героях-лётчиках процитируем слова Героя Советского Союза Г. С. Шупика, опубликованные в одной из его статей.
«Недавно я побывал в Керчи. Осматривая места боёв, я испытал огромное волнение. Невольно вспомнились все мои дорогие живые и мёртвые боевые друзья. Очень прошу жителей города и полуострова, припомните, может быть, кто из Вас хоронил или знает, где захоронены останки моих боевых друзей. Сообщите об этом. Мы должны знать могилы лётчиков, до последнего дыхания сражавшихся с врагом».
9 мая 1968 года в 46-м квартале города Керчи состоялось торжественное открытие памятника воинам-авиаторам 230-й Кубанской штурмовой Краснознамённой ордена Суворова II степени авиационной дивизии. Пять белых крыльев, устремлённых ввысь, — хранители вечной памяти о защитниках Родины.
Надежда Шепель,
старший научный сотрудник отдела фондов ВКИКМЗ
Аннотации к иллюстрациям
Рис. 1. Листовка. 43-й гвардейский штурмовой Краснознамённый Волковыскский авиационный полк. Научный архив ВКИКМЗ
Рис. 2. Герой Советского Союза Тамерлан Ишмухамедов и кавалер орденов Славы Георгий Литвин. 1944 г. Фонды ВКИКМЗ
Рис. 3. Герой Советского Союза Михаил Шипицын. Фонды ВКИКМЗ
Рис. 4. Гвардии старший лейтенант Иван Гончаров. Фонды ВКИКМЗ
Рис. 5. Личный состав 43-го гвардейского штурмового авиаполка. Германия. 9 мая 1945 г. Фонды ВКИКМЗ
Рис. 6. Ветераны 43-го гвардейского штурмового авиаполка. Киев. 1966 г. Фонды ВКИКМЗ
